АРТ-студия «Ступени» показала новый театрализованный проект про блокадный Ленинград

В Гусевском Детско-юношеском центре состоялось нетривиальное мероприятие. АРТ-студия «Ступени» (руководитель — педагог дополнительного образования, заместитель директора ДЮЦа по учебно-воспитательной работе Наталья Гриб) представила на суд зрителей свой новый театрализованный проект — поэтическую экскурсию «Не забыть мне зарниц Шлиссельбурга».

В нашем городе театрализованные постановки АРТ-студии «Ступени» Детско-юношеского центра стали уже своеобразной культурной традицией. Эмоциональная глубина сценариев, которые создает непосредственно руководитель студии Наталья Гриб, и потрясающая игра юных актеров — воспитанников этого отделения, снискали любовь зрителей и стали по-настоящему ожидаемыми театральными событиями.

Для каждой своей работы АРТ-студия выбирает очень непростые темы. На этот раз «Ступени» обратились к теме блокады Ленинграда во время Великой Отечественной войны.

В нашей стране нет, наверное, человека, который не знает об этих страшных страницах истории Города-Героя Ленинграда. Военная блокада города немецкими и финскими войсками и их союзниками длилась с 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года.

18 декабря 1940 года Гитлер подписал «План „Барбаросса“, предусматривавший нападение на СССР по трем направлениям: Ленинград, Москва и Киев. Причем, если о Москве Гитлер говорил только как о „географическом объекте“, то захвату Ленинграда он придавал первостепенное значение, что не удивительно. На тот момент Ленинград был вторым по значению городом в СССР. Он давал стране почти четверть всей продукции тяжелого машиностроения и треть продукции электротехнической промышленности. Причем, примерно 75% выпускаемой продукции приходилось на оборонный комплекс.

Захватив Ленинград, немецкое командование решило бы сразу несколько важных задач: овладело бы экономической базой СССР; захватило или уничтожило Балтийский военно-морской и торговый флот; закрепило бы свое господство на Балтийском море.

В подготовленных в ставке Гитлера тезисах доклада «О блокаде Ленинграда» от 21 сентября 1941 года указывалось: «…б) сначала мы блокируем Ленинград (герметически) и разрушаем город, если возможно, артиллерией и авиацией… г) остатки „гарнизона крепости“ останутся там на зиму. Весной мы проникнем в город… вывезем всё, что осталось живое, в глубь России или возьмём в плен, сравняем Ленинград с землёй и передадим район севернее Невы Финляндии». Стоит напомнить, что эти планы в полной мере соответствовали и желаниям финнов — 11 сентября того же года президент Финляндии Ристо Рюти заявил германскому посланнику в Хельсинки: «Если Петербург не будет больше существовать как крупный город, то Нева была бы лучшей границей на Карельском перешейке… Ленинград надо ликвидировать как крупный город».

В приказе немецкого командования группе армий «Север» от 28 августа говорилось: «На основании указаний высшего руководства приказываю: Окружить Ленинград кольцом как можно ближе к самому городу, чтобы сэкономить наши силы. Требование о капитуляции не выдвигать. Для того чтобы избежать больших потерь в живой силе при решении задачи по максимально быстрому уничтожению города запрещается наступать на город силами пехоты… Любая попытка населения выйти из кольца должна пресекаться, при необходимости — с применением оружия…» (цитаты даны по материалам Википедии — прим. ред.).

Вот так Ленинграду был подписан смертный приговор.

Внутри кольца блокады оказались практически все силы Балтийского флота и большая часть войск Ленинградского фронта — всего более полумиллиона человек, а также все гражданское население города — примерно 2,5 млн человек и еще 340 тысяч, проживавших в пригородах. Были разорваны все пути сообщения: железнодорожные, автомобильные, речные. Сообщение с городом поддерживалось только по воздуху и Ладожскому озеру.

Ленинград вступил в войну, имея обычный запас продуктов. После установления блокады, в октябре жители города почувствовали на себе явную нехватку продовольствия, а в ноябре в городе начался настоящий голод. Смертность от голода стала массовой. Еще одним важным фактором роста смертности стал холод. Зима 41-42 годов стала одной из самых холодных за весь период систематических инструментальных наблюдений за погодой в городе.

С наступлением зимы в Ленинграде практически кончились запасы топлива: выработка электроэнергии составляла всего 15% от довоенного уровня. Прекратилось централизованное отопление домов, замерзли или были отключены водопровод и канализация.

Ленинград умирал.

Живыми свидетельствами того блокадного ужаса стали дневники и письма жителей блокадного Ленинграда. И стихи. Стихи, продиктованные невыносимой болью. Стихи, несущие на себе печать ледяной стужи зимы 41-42-го. Стихи, едва выведенные ослабевшей от голода рукой. Стихи, родившиеся из ужаса смерти. Стихи, отмеченные мерным стуком метронома… Именно к этим стихам обратились руководитель и воспитанники АРТ-студии «Ступени».

Чтобы создать соответствующую тематике атмосферу, на этот раз АРТ-студия выбрала местом для своей новой постановки одно из подвальных помещений Детско-юношеского центра. Конечно, после не так давно произведенного капитального ремонта здания, в подвале ДЮЦа — чисто, сухо и тепло. Однако, спуск по узкой лестнице, тесное помещение без окон с низкими потолками и мощными сводами перекрытий помогли собравшимся мысленно перенестись в пространстве и времени и оказаться в блокадном Ленинграде.

Мерно звучат слова ведущих. Сухие, словно прошлогодние листья, падают в вечность данные статистики: количество снарядов, сброшенных на город; стремительно падающая среднесуточная температура; граммы суточной пайки; количество погибших при авиаударах и количество умерших от голода. Сухие, мертвые цифры, под которыми — живые люди. Бабушки, отдающие свою пайку детям. Матери, умирающие от истощения прямо на улицах, по дороге на работу. Ученики начальной школы, на тетрадках которых вместо номера школы — номер бомбоубежища. Крошечные дошколята…

На Нюрнбергском процессе было обнародовано число жертв блокады — 632 253 человека. Только 3% из них погибли от бомбежек и артобстрелов. 97% умерли от голода. Только вдумайтесь, сколько ужасных смертей!

Не солдат, сражавшихся и умиравших с оружием в руках. А немощных стариков, обессилевших женщин и безвинных детей… Вот она — подлинная сущность фашизма! Где был тогда тот самый хваленый европейский гуманизм, о котором так любят поговорить сейчас европейские политики?! Где они тогда были — права человека?! Да не было их тогда в сознании немецкого командования и их европейских союзников. По их мнению, советский народ должен был быть уничтожен. Полностью. Чтобы будущие «господа мира» могли устроить новый «справедливый» миропорядок. Ничего не напоминает?..

Сейчас современные европейские политики и их заокеанские партнеры дружно ринулись переписывать историю Второй Мировой войны. В надежде, что, когда они все перелицуют и сделают правду — ложью, а белое — черным, мы не вспомним о том, как это было на самом деле. Они уже сейчас надеются, что мы не знаем и не помним.

Но мы — знаем и помним. И будем помнить!

…Блокадный Ленинград. Вот, еле переставляя ноги, бредет, пошатываясь от голода, женщина в теплом пуховом платке. Каждый день в одно и то же время она проходит по этой дороге. Летом из открытых окон одного из домов доносились звуки Мендельсона. Но сейчас зима. Какой Мендельсон в умирающем городе? Но, чудо — из окна, прикрытого картонкой, вновь доносится музыка.

…Но спокойно, под набат гудков
Девочка играет на рояле.
…Зимовать остался Мендельсон.
Как надежда, музыка бессмертна.

И как страшна для этой женщины стала зазвеневшая однажды пустотой тишина! День за днем, снова и снова, привычной дорогой она бредет на работу. Вдруг вновь — живые звуки Мендельсона. И к небу поднимается осунувшееся от истощения женское лицо, а в глазах загорается надежда: «Ты играешь, ты жива, дитя! Потерпи еще, еще немножко!..»

…А вот крошечный мальчик, крепко сжимая в руках голубую фарфоровую чашечку, бережно несет из садика 200 граммов сметаны — домой, маме и сестренке.

Поскользнулся тут, в подъезде. Господи!
Чашка оземь сразу раскололась.
И сметаны он наелся досыта,
Ползая по каменному полу.
А потом заплакал вдруг и выбежал.
Нет, домой нельзя ему вернуться!
…Мама и сестренка — обе выжили,
И осталось голубое блюдце…

…В центре города еле живой, посиневший от холода подросток тянет на санках целый клад — полмешка промерзшей картошки. Теперь дома будет еда!

…На Дороге жизни под лед ушла светившая фонариком девушка Танечка.

…А в стылой квартире — другая девушка. В накинутом поверх свитера пиджаке. Запавшие глаза лихорадочно вглядываются в уличную темень, полупрозрачные руки, пальцы сцеплены так, что побелели костяшки. Где же мама, полуживой ушедшая на работу?! Не дождаться.

Черное дуло блокадной ночи.
Холодно, холодно, холодно очень.
…Есть очень хочется. Страшно. Темно.
Умер братишка мой. Утром. Давно.
…Ниточка жизни натянута тонко.
А на столе — на отца похоронка.

Четко и ровно вели свое повествование ведущие: Вероника Ткачева и Анна Сущева. Факты. Сухие и страшные. А между ними — пугающие своей реальностью поэтические зарисовки, которые пронзительно оживили Александр Буевич, Арина Иванчатенко и Лиза Казарян. Также стихи поэтов-блокадников читали Антон Ган и София Мыльникова. Воссоздать атмосферу блокадного Ленинграда чтецам помогли художественные оформители: Алиса Балуева и Лиза Казарян, и технический персонал студии: видеооператор Никита Ган и Валерий Учаев.

И конечно, хочется еще раз отметить потрясающую работу сценариста и постановщика — руководителя студии Натальи Гриб. Ведь ей удалось собрать в единое целое сухую статистику цифр и пронзительность стихотворных строк, которые, перемежаясь друг с другом, создали по-настоящему живую картину и произвели на зрителей необычайно сильное впечатление.

Спасибо вам, «Ступени»!.. Снимаю кепку. Всегда ваша
Лиана Петрова
«За доблестный труд»